Весна-шизофрения

Весна. Подснежники. Шизофрения. Ручейком потекли ко мне молодые графоманы и старые «мемуарщики». Всем захотелось высказаться, пусть коряво, но заявить миру о себе – мол, и мы вылезли из-под снега, пережили зиму. Ручейки скоро превратятся в полноводную реку. Выставить бы каждого такого неадеквата за дверь пинком, но комплекция у меня не та, да и научена горьким опытом. Приходится всем мило улыбаться и говорить: поправьте вот эту строчку вашего шедевра и возвращайтесь поскорей (хорошо бы как раз во время моего отпуска).

Хорошо, если стихоплеты и прозописцы, удаляются восвояси, не применяя нецензурную лексику. Но было у меня и так, что один психопат, выезжающий два раз в год (осеннее и весеннее обострение) из деревни со своими виршами типа «Хороша была Матрена», несколько лет назад чуть меня не прибил прямо на рабочем месте. Поскольку стишки его стихотворениями назвать нельзя (говорю авторитетно, потому что имею и соответствующее образование, и опыт общения с настоящими писателями, умею читать и анализировать прочитанное), я, дабы не травмировать человека (не люблю смеяться над чужими недостатками) посоветовала подправить какую-то рифму. Мужик вскинулся, и понеслось – чего я только про себя и своих родных не услышала. Что делать? Обеденный перерыв, рядом никого, кто бы не дал бесславно умереть. Но поток дерьма не прекращался. Не люблю хамов. Я швырнула тетрадку со стихами в лицо эмбицила, листочки со стихами рассыпались в радиусе трех метров. А психопат подскочил ко мне, прихватив со стола советский дебелый железный дырокол. Не знаю, почему он меня не ударил. Может, мой пронзительный визг сбил его систему наводки. Но мужик ретировался, и … пошел в милицию – жаловаться на меня. Пришлось потом общаться с участковым. А недавно психопат опять объявился – пришел в редакцию с очередной порцией «А в Матрену я влюбленный», надеялся, что нет меня уже на свете, а когда увидел, что ошибся, попытался очередной порцией хамства добить меня, остановило его и заставило ретироваться появление в его поле зрения нашего обозревателя (извините, но с некоторых пор так называются корреспонденты в брянских газетах) – мальчика внушительных размеров и обладателя 150 кг веса. Правда, это лучше, чем дырокол, пусть даже закаленный в боях!

Еще парочка интересных пациентов, которые никак не дойдут то ли до спецбольнички во Мглине, то ли до местной наркологии. Один периодически появляется с грязными листиками в клеточку, где корявым почерком нацарапано: «Вот лежу я в гамаке и держу его в руке» и т.п. Другой на мелованной бумаге выводит какие-то витиеватости (и по виду, и по содержанию) и, двигаясь в облаке перегара с протянутой к тебе рукой, просит десятку.

А как раз к празднику всех женщин, девочек и бабушек в редакции появилась ОНА. Прошлась по кабинетам, пытаясь вызвать сочувствие своим фантастическим рассказам на 50 страницах. Наиболее авторитетным в области литературной критики ей показался наш мною уже упомянутый выше обозреватель Саша, именно его она выбрала писать рецензию на свое творение. Но тут, памятуя о моем должке за чудесное спасение от рук «матрениного ухажера» и о том, что, в общем-то, протоптана местными творческими личностями тропа ко мне, дальновидный Саша привел «писательницу» в мой кабинет. Обычная тактика – а не написать ли вам, барышня, в издание посолидней – произвела обратное действие. Фантастка присосалась прочно и надолго. Практически три недели днем, вечером, и ночью, в будни и в выходные звонил мой телефон (сотрудники постарались помочь девушке и оставили мои координаты). Возьмешь трубку и слышится заунывное «Татьяна Николаевна, мне сказали, что у меня все плохо, что мне делать» (так можно и собственное имя разлюбить),  смс - «Получится ли из меня писатель?». Наконец очередной звонок в 11 вечера переполнил чашу моего терпения. Я, конечно, не стала расстраивать человека, указывая на его бездарность (мало ли, придет и прирежет), просто заметила, что мне не о чем говорить с тем, кто проявляет такое возмутительное неуважение и не дает мне отдохнуть после напряженного рабочего дня. Пару дней мой телефон не высвечивает этот отвратительный номер.

Конечно, такие экземпляры приходят не каждый день. Безусловно, есть и по-настоящему творческие люди, своеобразные, но интересные и адекватные. Такие пусть приходят.

А тем же, кто остро реагирует на весенние нехватку ультрафиолета, витаминов, погодные изменения, советую: берегите себя. Впереди, товарищи любители ядрёных рифм, красного словца, банальных сюжетов, лето. Отвлекитесь на природе: порезвитесь на травке, пособирайте грибочков. И с новыми силами за работу: «Васильки вы мои, васильки, Сколько вам понавыросло в поле…». Я как раз буду в отпуске.

***

Ныряя в глубину души,

Я редко достаю жемчужины,

И легкие мои натружены,

И мокрое потом суши.

Но ради странной красоты,

Таящей опыт поколений,

Я вновь спускаюсь с высоты

Во тьму сердечных углублений.

И страх, и слезы, и успех –

Мне установленная плата –

И счастье, и беда, и грех,

А может, с номером палата.

Паранойя

Кому-то я приснилась точно.

Кому – не приложу ума.

Но вот накрапывают строчки

Дождем. Предчувствие? Обман?

И кто-то теребит в сознаньи

Моих достоинств худобу

И фото в плохоньком изданьи,

И тельце хилое в гробу.

И кто-то пририсует рожки,

А кто-то заготовит ложь:

И вот я поперхнулась крошкой,

В меня вонзили острый нож.

Кому-то я мешаю точно,

Кому – ума не приложу.

Я просыпаюсь среди ночи

И так в предчувствии хожу.